Ссора не разгорелась. Никто ничего не ел.
Чжао Нуаньчэн прекрасно понимала: ну не станет же он и вправду жевать… фу, мерзость. Но всякий раз, стоило ей увидеть Хэ Цзюньмина, как на губах появлялась довольная ухмылка. Ха-ха! Справедливость существует, даже самые отъявленные наглецы получают своё!
С тех пор, как Хэ Цзюньмин пообещал то самое «несъедобное», он стал подозрительно часто исчезать с горизонта прямо перед звонком на перемену. Вот уж точно, судьба издевается. Даже его привычной наглости не хватало, чтобы стоять на месте с прежней самоуверенностью.
Хотя, если разобраться, сама по себе клятва не так уж и страшна. Ну съест. Переживёт. А вот репутация — совсем другое дело. Особенно если…
Если вдруг, не дай бог, брат Жэнь вдруг наберёт заветные 538 баллов, вот тогда можно начинать молиться о сохранении достоинства. И гордости. Мужской.
К счастью, пока что никаких чудес. Цзян Жэнь по-прежнему заваливал тесты. Хотя выглядел он при этом так, будто решает задачи на олимпиаду. На деле же результат был лишь чуть выше, чем у всей их весёлой компании.
На дворе стоял июнь. Во дворе школы пышно расцветали пионы.
В один день седьмая школа и профтех огласили результаты очередного месячного теста.
Хэ Цзюньмин нервничал:
— Ну что, брат Жэнь? Сколько?
Лицо Цзян Жэня хмурилось с каждой секундой.
И тут, как на грех, рядом оказался Хэ Хань, который одним глазом заглянул в лист и сразу заметил цифру «8». Зная, как тот корпел последние недели, и что его чуть ли не опекает личная репетиторша из седьмой, он с восторгом подумал: «Восемьдесят с хвостиком? Да ну!».
Но тут Цзян Жэнь с глухим раздражением бросил листок на парту.
Цифра «8» оказалась всего лишь в разряде единиц. А десятков было 3.
Итог: 38 по математике.
Хэ Хань едва не подавился от сдерживаемого хохота.
— Эй, брат Жэнь, да не расстраивайся! Мы вон и двадцатку не набрали. А ты почти в два раза выше! Гордиться надо!
Цзян Жэнь молчал. Возразить было нечего.
А вот Хэ Цзюньмин заметно приободрился. Опасность миновала, мужская честь сохранена. Можно дышать.
Даже настроение поднялось:
— Слышь, брат Жэнь, пойдём после уроков развеемся? Ты ж заслужил. Труд — это, конечно, сила, но и отдых никто не отменял!
— Не могу. Английскую домашку делать надо, — буркнул тот.
Услышать подобное из его уст было сродни чуду.
За все годы знакомства — а знали они друг друга лет восемь — ни разу он такого не произносил. Обычно, стоило заикнуться о домашке, как следовал классический ответ: «Да чтоб ты сдох!».
И вот теперь “делать домашку”.
Влюблённость, как оказалось, — штука страшная. Ради неё даже такие, как Цзян Жэнь, меняются и вкладываются всерьёз.
Тем временем Хэ Хань разблокировал телефон, быстро пролистал ленту, открыл фото и сунул тому под нос:
— Брат Жэнь, стараться — это, конечно, благородно, но учёба тебе не особо отвечает взаимностью. Лучше вот, подари что-то такое. Девочки это любят, сто процентов.
На экране сверкали хрустальные туфельки.
Фото было первым, что попалось в подборке. Обычный пример, но Цзян Жэнь уставился и застыл.
— Скинь пост.
— Они не продаются. Это какой-то приз… за соревнования по скалолазанию и стрельбе, вроде.
Цзян Жэнь даже не слушал.
Он уже решил. Он хочет именно их. И точка.
Это были настоящие хрустальные туфли.
Он увидел их всего на миг и сразу представил Мэн Тин в них. Только она.
В памяти всплыл тот вечер, когда она танцевала на цыпочках. Лёгкая, будто невесомая. Её движения были точными, как у балерины, а ступни в балетках — миниатюрными, словно выточенными вручную.
Создана эта пара была французским дизайнером. Носили они название — My Princess. Моя принцесса.
Автор оказался с характером и продавал не всем подряд. Чтобы получить туфли, нужно было пройти испытания: сначала — стрельба по мишеням, потом — скалолазание.
