В его смехе прозвучала тьма, и чёрная энергия обрушилась на мир. Мэн Цзи застыла и, не выдержав, заплакала.
Однако даже его безупречные расчёты не могли учесть одного: Лю Шуан была готова пожертвовать собой ради Цанланя.
Она раздавила то самое сердце Хуэйлин, которое он любой ценой пытался сберечь, и растворилась в круговороте смертного мира.
На рассвете он понял, что она больше не хочет видеть его. Она стояла с зонтом у реки, ожидая Шао Ю.
Лодка медленно покачивалась на воде, а она не знала, что Шао Ю давно нет в живых. Сто лет назад он, как и она, отдал себя во имя Куньлуня и стал частью духовных жил.
Янь Чаошэн сдержал демоническую силу, превратившись в облик Шао Ю, чтобы взглянуть на неё в последний раз, но она всё равно узнала его. И даже перед смертью Лю Шуан не пожелала умереть рядом с ним.
Она, пошатываясь, пошла прочь, а утреннее солнце заливало землю светом. Он, объятый чёрной мглой, смотрел на своё отражение в воде с каменным лицом и едва удерживал в ладони зелёную жемчужину.
Он ведь хотел лишь отпустить её.
Когда он, обезумев, примчался к ней, было уже поздно. Глаза её были закрыты.
Весенняя гроза хлестала по миру, дождь лил стеной. Он не сумел удержать её призрачные пальцы и, рухнув на землю, выплюнул кровь.
С тех событий прошли тысячелетия, и многое стёрлось из памяти.
Сегодня над миром духов падал снег.
Чан Хуань вошла в зал и холодным голосом произнесла:
— В саду снова погибла слива.
Янь Чаошэн открыл глаза и безмолвно махнул рукой. Дерево вновь засияло жизнью.
Чан Хуань усмехнулась:
— Зачем? Ты ещё помнишь её?
«Её?» — холодно подумал Янь Чаошэн. Нет. Уже тогда, когда он собственноручно вырвал из себя все нити чувств и запечатал их, память о ней исчезла. Он забыл её имя, и образ её постепенно растворился.
Теперь род Сян Лю был оправдан, демоны и духи обрели покой, а он, правитель восьми миров, день за днём сидел в пустых чертогах, исполняя долг.
Чан Хуань, не выдержав его безразличия, ушла с досадой.
Вечером вернулся Су Лунь и, покачав головой, сказал:
— Всё ещё не найдено орудие, способное вернуть душу к жизни.
Янь Чаошэн отложил кисть:
— Хватит искать.
Су Лунь долго смотрел на него, а затем тихо произнёс:
— Слушаюсь.
Прошло десять тысяч лет. Он перепробовал все способы. Если бы оставался хотя бы один шанс, он бы не сдался.
— Повелитель, ты сожалеешь?
— Сожалею? — Янь Чаошэн усмехнулся. — Я никогда не жалел!
Су Лунь облегчённо выдохнул. Столько тысячелетий прошло, пора было отпустить. Теперь мир жил в мире, а его господин, любимый всеми как властитель восьми миров, достоин лучшего будущего и полной свободы от прошлого.
Су Лунь удалился.
Янь Чаошэн шагнул по глубокому снегу в сад, где когда-то жила Лю Шуан. Ветер раскачивал колокольчики под крышей. Он опустил взгляд и усмехнулся.
Там, в глубине памяти, всё ещё жил призрачный силуэт, мчавшийся к нему с другой стороны коридора, восклицая: «Муж мой!»
В ту же ночь над восьми мирами разразилась буря. Молнии сверкали фиолетовым пламенем, раскалывая небеса, и весь мир духов дрожал от небесного грома.
Су Лунь и прочие, объятые ужасом, увидели в центре грозового неба серебряного восьминогого дракона. Под тяжестью молний он угасал, но продолжал сражаться.
Янь Чаошэн вызвал небесный гром на себя. Чтобы змей стал драконом, нужны были тысячелетия; чтобы дракон возвысился до божества — ещё тысячи лет. Он, вырвавший нити собственных чувств, должен был быть безразличен.
И всё же глаза серебряного дракона были мягкими и устремлёнными на одно-единственное дерево во дворе. Он оберегал его. Даже под хлеставшим небесным пламенем дерево оставалось невредимым.
Су Лунь понял. Янь Чаошэн не проходил небесного испытания. Он рвал пространство и время, нарушал саму волю небес, готовясь рассыпаться в прах, лишь бы сломить узы.
И в ревущем море молний Янь Чаошэн вспомнил давнее.
В тот год, вскоре после их свадьбы, он, тяжело раненный, скрывался в другом дворце, чтобы она не видела его крови. А она, вся в слезах, стояла у двери, робко спрашивая:
— Ты больше не хочешь меня?
Чешуя серебряного дракона осыпалась пеплом. Кости ломались, жилы рвались, он изрыгал кровь.
И даже тогда он улыбался ей мягко и нежно:
— Хочу. Не плачь.
Я никогда не подчинялся человеческим чувствам, но если ты заплачешь, я не сумею тебя утешить.
Спасибо переводчику за труд!
Однозначно рекомендую данную новеллу к прочтению)