В комнате осталась лишь Сяо Цяо — одна.
Она ждала. Ждала, когда появится жених — Вэй Шао.
Это была просторная спальня, правильной квадратной формы. У входа стояла высокая в человеческий рост ширма из шести створок — чёрный лак, алый фон и узоры облаков с драконами. Ширма делила помещение на внешнюю и внутреннюю часть.
Слева от неё размещалась брачная ложа, покрытая свежим постельным убранством — плотной тканью алого цвета с оттенком охры. Одеяла аккуратно сложены, подушки ровны. С одного края балдахина свисали два нефритовых диска с узором «пшеничных колосьев», подвешенные на красных лентах. Эти обереги несли не только декоративную роль — ими отгоняли злых духов в брачную ночь.
Прямо напротив, на полу, стояла низкая прямоугольная циновка с мягкими подушками для сидения. По центру — резной столик. Вдоль стен — шкафчики, сундуки, полки. На бронзовых подсвечниках мерцали две красные свечи, каждая — толщиной с детскую руку.
Больше в комнате не было ничего лишнего.
Сяо Цяо окинула взглядом убранство и, оставшись наедине с пламенем, застыла посреди комнаты, глядя на свечи.
Наверное, всё дело в напутствии Чуньнянь. Иначе отчего бы в груди вдруг стало тесно? То, что раньше казалось незначительным, теперь начинало тревожить.
В прошлой жизни…
Прошло много лет, прежде чем Сяо Цяо удалось встретиться с двоюродной сестрой — Да Цяо. В то время Вэй Шао уже почти провозгласил себя императором. У него была другая женщина — всеми признанная его любимицей.
А Да Цяо, хотя и оставалась его супругой по имени, жила как чужая. Он давно отстранился от неё. Не навещал, не интересовался. Просто оставил — доживать в забвении.
И только тогда, в ту последнюю тайную встречу, Сяо Цяо узнала страшное: с самой первой брачной ночи Вэй Шао… ни разу даже не прикоснулся к Да Цяо.
Да, может, Сяо Цяо и была воплощением редкой красоты — но ведь и Да Цяо была по-своему хороша: хрупкая, благородная, с нежными чертами. И всё же Вэй Шао — её собственный муж — ни разу не притронулся к ней.
Что ещё нужно, чтобы понять, до какой степени он презирал клан Цяо?
А теперь, несмотря на это отвращение, он всё же согласился на брак с Сяо Цяо. Что это, если не продуманная игра? Какая выдержка, какая скрытность — далеко не каждый способен на такое.
Именно это представление, это укоренившееся подозрение и определяло теперь её ожидания.
Она почти была уверена: этой ночью он тоже не притронется.
Но пока ничего не произошло — ничто нельзя считать окончательным.
А если всё же?..
Если он всё-таки решит исполнить супружеский долг? С его телосложением, ростом, весом… Стоит ему только опуститься — и он с лёгкостью может её придавить до крови. А уж если будет не в духе — а это весьма вероятно — и проявит жестокость, то её тело, хоть по меркам людей и считается «достигшим возраста брака», всё же не успело отпраздновать даже пятнадцатый день рождения. Как она это вынесет?
Сяо Цяо никак не могла представить, как она будет делать то, о чём Чуньнянь шептала ей с таким волнением, — «покориться», «пробудить жалость», «мягкостью усмирить ярость»…
В прошлой жизни она была замужем за Лю Янем, и хотя её нельзя было назвать совершенно наивной, у неё всё же почти не было настоящего опыта. Только она начала в чём-то разбираться — как внезапно пробудилась в этом теле.
Чем больше Сяо Цяо думала — тем меньше у неё оставалось уверенности.
В конце концов, она заставила себя выдохнуть, немного унять мысли, и, как ни в чём не бывало, вернулась и снова опустилась на циновку у брачного ложа, глядя в огонь красных свечей.
И — снова погрузилась в ожидание.
⋯
Когда Сяо Цяо только попала сюда, ей долго не удавалось привыкнуть к здешней манере сидеть.
Высокие стулья с ножками пока ещё встречались только у северных племён — у кочевников, что считались грубыми и неотёсанными. Здесь же, среди знатных людей, сидеть с поднятыми ногами — значило проявить неуважение.
У девушки оставалось лишь два варианта: либо — привычная повседневная поза, когда таз опускается на пятки, колени плотно прижаты, а спина свободна; либо — торжественная, обрядовая поза, в которой таз чуть приподнят, корпус выпрямлен, взгляд вперёд. Это называлось «длинное коленопреклонение» — знак предельного уважения, готовности встать, если потребуется.
Ни та, ни другая поза не сулила ей удобства.
Сяо Цяо не могла долго сохранять ни одну из них.
Тем более — как Чуньнянь, которая могла, склонившись над пяльцами, сидеть часами, не шелохнувшись.
Дома, если рядом не было посторонних, и даже несмотря на предупреждения Чуньнянь, что это «неприлично», Сяо Цяо частенько распрямляла ноги, садилась вольно, лишь бы дать отдых затёкшим суставам.
И вот теперь, как ни старалась, она так и не приучила себя к длительному коленопреклонению.
Она уже долго сидела на циновке перед ложем — выпрямившись, соблюдая все правила, — но Вэй Шао так и не появлялся.
Снаружи было тихо. Ни шороха. Ни голоса. Ни шагов.
Она осторожно вытянула ноги вперёд, потянулась к стоявшему сбоку ящику, придвинула его к себе, облокотилась. Спина расслабилась, руки опустились.
Полулёжа, полусидя, Сяо Цяо наконец позволила себе немного покоя.
Снаружи было холодно, во дворе скрипел лёд. А в комнате, напротив, было тепло и уютно: жаровни пылали ровным огнём, разгоняя стужу, в воздухе витал тонкий аромат благовоний.
Сяо Цяо плохо спала прошлой ночью, а днём — церемонии, переезды, ритуалы. Всё это вымотало её. Постепенно тепло и тишина начали брать своё, и веки стали тяжелеть.
Она уже почти провалилась в сон, когда вдруг — где-то совсем близко — послышался шум.
Кто-то пришёл.
Тут же раздался голос служанки за дверью:
— Госпожа, вернулся ваш супруг.
Господин супруг — именно так, по правилам дома, служанки обращались к главе рода. Это было в пару к госпоже супруге — званию хозяйки.
Сон, как рукой сняло.
