Вэй Шао наверняка имел такие. Его кабинет находился совсем рядом — отделённый лишь узким переходом от спальни.
Она встала, загладила рукава, и вышла, направляясь туда.
Когда-то, в самом начале, она бы и шагу не осмелилась ступить в его кабинет.
Тогда, помнится, он и вправду ставил перед её носом меч, холодный клинок, холоднее его взгляда. Тогда — он, как чужой зверь. Она — как птичка, случайно залетевшая в его клетку.
Но теперь…
Что бы между ними ни было, всё изменилось. Их тела были друг в друге. Их дыхания смешались, их жар — вспыхнул и угас не один раз. Даже если об этом никто не говорит — после такой ночи, пусть даже в сердце ещё остаётся страх или стыд, всё равно между ними уже возникла незримая, но прочная нить.
Войти в его кабинет — теперь это уже не святотатство, не дерзость. Всего лишь естественное продолжение того, кем она стала.
К тому же — она ведь только за кистью.
Сяо Цяо поднялась, накинула на плечи лёгкий жакетик, прошла по коридору, мимо двух служанок, что подметали плитку во дворе. Те быстро опустили головы и сделали вид, что не заметили.
Она дошла до двери кабинета, без стука толкнула створку, вошла.
Внутри было прохладно и тихо. Всё в строгом порядке: на столе — камень для туши, несколько книг, свернутый в трубку свиток, шкатулка из чёрного дерева с кистями.
Она выбрала одну — с мягким, полным ворсом, как раз для крупных заголовков.
Оглянулась.
Свет пробивался через резные ставни, пылинки в нём дрожали, как тонкая тишина.
И всё. Она не задержалась. Просто взяла кисть.
Повернулась и вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Ближе к концу дня, когда небо уже затянулось плотной синевой, а за окнами сгустилась настоящая ночь, Вэй Шао вернулся.
Вошёл — всё такой же, как на публике: в тёмной мантии, строгий, собранный, с лицом, на котором будто высечено слово власть.
Если бы не глухая боль внизу живота, которая напоминала Сяо Цяо о каждом шаге — глядя на него сейчас, она бы и правда подумала, что вчера ночью зверем была она, а не он.
Он смотрел на неё — спокойно, невозмутимо. Будто не в нём бурлила кровь, не он довёл её до слёз.
Но стоило ему пройти в купальню, как эта маска «господина хоу» слетела без следа.
Прошло всего несколько мгновений, и из-за перегородки донёсся его голос:
— Иди сюда. Поможешь мне спину потереть.
Сяо Цяо вздохнула. Неохотно встала, накинула одежду и пошла в тёплое, пахнущее травами помещение. Он уже сидел по пояс в воде, раскинув руки по краям ванны, как вельможа на троне.
Она, стиснув зубы, взяла губку.
Ладно, спину так спину.
Но стоило ей начать, как его плечи расслабились, он закрыл глаза… и внезапно руки его поднялись и легли на её талию.
Потом — чуть ниже.
— Что ты…
Но он уже начал массировать её — грудь, спину, плечи. Пальцы его были крепкими, жаркими, цепкими.
Сначала это было похоже на заботу. Потом — уже на ласку. А через пару мгновений — на подготовку.
В глазах у него снова появился тот блеск.
Он прижал её к себе, и Сяо Цяо всё поняла без слов.
— Нет! — она вцепилась в подушку, свернувшись клубком на постели, когда он, обсохнув, уже приблизился. — Нет, правда… ещё болит… — голос её дрожал. — Я сегодня… даже водой задеть боялась… Я… мазь только намазала…
Она говорила всё тише, всё жалобнее, всё ближе к слезам.
Её щёки горели от стыда, но в глазах — настоящий испуг.
Настроение Вэй Шао резко осело — она остановила его на самом пике желания. Но сдаваться он не собирался.
— Я должен посмотреть, — сказал он без всякого стыда, — иначе не поверю.
Сяо Цяо вспыхнула, как мак под солнцем:
— Нет! — резко отозвалась она, уткнувшись лицом в подушку.
Но он не отступал: то уговаривал, то ворчал, то — полушутя, полусерьёзно — угрожал, как это делал только он: с полуулыбкой и тенью настоящей настойчивости.
В конце концов она уступила. Полунасильно, полувольно — стянула одеяло, не глядя на него, раздвинула ноги и позволила ему взглянуть.
Он молчал.
Её кожа — как шёлк в утреннем свете, светло-розовая, нежная. Там, где были его прикосновения, остался след: чуть ободранные лепестки, затянутые тонким слоем лекарственной мази. В свете свечи — словно блестела цветущая орхидея, трепещущая и беззащитная.
Он не отводил взгляда. Ни на секунду.
Глаза его потемнели, дыхание стало тяжелее. Горло дрогнуло, кадык слегка качнулся вверх-вниз — он сглотнул.
Сяо Цяо всё это время прятала лицо в подушку, но тишина становилась слишком долгой. Она приподняла голову, осторожно выглянула из-за края — и встретилась с его взглядом.
Он всё ещё смотрел.
— Хватит! — пискнула она, в панике вдруг дёрнула ноги и прикрылась юбкой, села, отвернувшись, лицо всё пылало.
— Я ведь… не обманула, да? — прошептала она почти в обиду, всё ещё не глядя на него.
Щёки её были ярко-розовыми, губы дрожали. Она была — красива, ранима, искренняя, как в ту самую первую их ночь, когда он ещё не знал, что под этой мягкостью живёт упрямый характер.
Вэй Шао выдохнул тяжело, сдержанно, почти как рывок — как человек, который в последний момент всё же отказался от глотка, к которому тянулся всей душой.
— Ладно, — сказал он хрипло. — На этот раз — прощаю.
Он откинулся на спину, закрыл глаза. В голосе — тяжёлое самоподавление. Но в этом было не злость… а принятие.
Сяо Цяо ещё не успела выдохнуть с облегчением, как вдруг почувствовала — его рука вновь схватила её за ногу.
— Эй! — не успела она даже возмутиться, как её ступня уже оказалась у него на животе. Он плотно держал её, начал медленно, крепко разминать подушечку стопы.
— Подожди… — Сяо Цяо дёрнулась, — щекотно! — она захихикала, пытаясь отдёрнуть ногу. Но он держал крепко — как будто вовсе не собирался отпускать.
А потом — взял и вторую.
