Ночь становилась всё тише.
У ворот западного крыла, наконец, снова появился Вэй Шао. Он остановился в темноте, с некоторого расстояния взглянув на дом.
Сквозь полуприкрытую раму окна всё ещё лился свет. В спальне по-прежнему не гасла лампа.
Он помедлил на крыльце — лишь миг — и всё же вошёл.
В переднем зале, за перегородкой, всё ещё находились Чуньнян и несколько служанок. Завидев его, они поспешно поднялись и вышли навстречу.
— Госпожа… в комнате?
Слова дались Вэй Шао нелегко, но он всё же произнёс их.
Чуньнян мягко кивнула:
— Госпожа внутри.
Вэй Шао ничего не ответил. Молча поднялся по ступеням, толкнул дверь — и вошёл.
Первое, что он увидел, заставило его шаг замедлиться.
Сяо Цяо сидела на коленях, прямо на тахте, напротив низкого столика. На столике — ларец. Тот самый, который он ясно, без двусмысленностей, когда-то запретил ей трогать.
Ларец стоял посреди стола, аккуратно, как будто она специально выставила его ему навстречу.
Вэй Шао задержал взгляд на ларце. На долю секунды. Затем вновь посмотрел на неё — их взгляды встретились.
Её лицо было спокойно. Ни вины, ни страха, ни бравады.
Он замер. В его глазах отразилось замешательство. Казалось, он и сам не до конца понимал, что чувствует: упрёк? недоверие? раздражение? Или… нечто другое, менее определённое, но потому ещё более беспокойное.
Он пытался сохранять внешнее спокойствие. Но, возможно, только он один знал: внутри у него вновь поднялась новая, тёплая волна — лёгкого, но всё же ощутимого… недовольства.
Он не мог понять — не мог постичь её.
Он уже не раз — и ясно, и недвусмысленно — давал ей понять: не трогай этот ларец.
Хотя… да, он и сам ощущал лёгкое раскаяние: слишком резко вспылил в начале вечера. Когда шёл обратно, ещё на подходе к её покоям, он думал, какие слова подобрать, чтобы всё уладить. Думал: испугал её, наверное. Стоит ли извиниться? Как сказать, чтобы она поняла, что он не хотел обидеть?..
Но теперь, когда он вошёл и увидел эту картину — как она сидит перед ларцом, выставив его прямо перед собой, — всё, что он хотел сказать, словно вымело из памяти.
Он чувствовал, как волна негодования вновь поднимается в груди. Почему она так поступает? Почему всегда идёт наперекор? Разве он не ясно выразился?
Неужели… мать права? Неужели женщина, которую слишком балуют, неизбежно начинает дерзить и терять уважение к мужу?
— Что всё это значит? — спросил он наконец, голосом, в котором прозвучала опасная сдержанность.
Он сделал шаг к ней.
Сяо Цяо не подняла головы. Молча подняла руку — и её пальцы с невозмутимой точностью начали перебирать девять ячеек замка. Щелчок. Едва слышный, лёгкий, как дыхание — и всё же отчётливый.
Щёлк. Замок сработал.
Вэй Шао замер. Лицо его изменилось. Он уставился на неё, почти не веря глазам.
Она… открыла. И не наугад, не случайно — точно, умело, без колебаний.
На его лице появилась тень искреннего изумления.
Сяо Цяо убрала руки от ларца и сложила их у себя на коленях. Сидела прямо, как в учебной зале: безупречная осанка, спокойное лицо. Она подняла глаза и ровно, без упрёка, сказала:
— Муж мой, девятигранный замок с тяньганскими знаками[1] — всего лишь числовая схема. Как бы ни складывались цифры по вертикали, горизонтали или диагонали — сумма всегда равна пятнадцати. Центр — это число пять. А дальше его можно варьировать и составить восемь разных волшебных квадратов. Ничего сложного. Тому, кто учился счёту по жезлам, это под силу.
— Я открыла замок прямо перед тобой, — продолжила она, — только для того, чтобы вы увидели: я действительно его раньше не вскрывала. Потому что, если бы я и в самом деле не удержалась… если бы мне было нестерпимо любопытно узнать, что внутри, — я бы давно сделала это втайне. Разве оставила бы следы, чтобы потом вы начали подозревать именно меня?
Вэй Шао стоял напротив неё, не двигаясь.
Он не ответил. Ни слова.
Но лицо его медленно, заметно изменилось. Глаза потемнели, челюсти слегка сжались. В выражении — нарастающее напряжение и что-то ещё: досада, неловкость… быть может, даже стыд.
Сяо Цяо оставалась удивительно спокойной. Голос её звучал ровно, почти отстранённо:
— Раз я могу открыть замок, вы, конечно, заподозрите, что я уже вскрывала его раньше. Что заглядывала внутрь. Но я могу поклясться небом: то, что вы сейчас видели — это был мой первый раз. До этого я ни разу не открывала ларец.
— Да, я не отрицаю — я была любопытна. Особенно после поездки в Чжуншань и встречи с госпожой Су. После этого… моё любопытство стало только сильнее. Так получилось, что в один из дней я снова зашла в библиотеку, увидела ларец и… не удержалась. Вынула, немного подержала в руках. Признаю: я его даже слегка потрясла — внутри, кажется, лежат письма. Бумага.
Она говорила с достоинством, без униженности и без попыток оправдаться — скорее, как человек, решившийся открыть правду, какую бы реакцию она ни вызвала.
— Но затем я просто положила его обратно. И ушла.
Вэй Шао, услышав, как она безо всякого напряжения произнесла «госпожа Су», ощутил, как у него невольно дёрнулся глаз. Сердце будто споткнулось. Лицо его стало ещё мрачнее.
Слова звучали слишком просто, слишком естественно. Будто всё, что он так долго и глухо хранил в себе, вдруг оказалось в её устах — лёгким, обыденным.
— Верите вы мне или нет — решайте сами, — спокойно сказала Сяо Цяо. — Я не стану ни настаивать, ни добиваться вашего прощения. И разъясняю всё не для того, чтобы снять с себя вину за то, что произошло.
— После того как вы в гневе ушли, я действительно задумалась. Пусть я не пыталась взломать замок — но то, что я сделала, по сути ничем не лучше. Я нарушила ваше прямое предупреждение. Без спроса прикоснулась к вещи, которая принадлежит только вам. Да, в этом моя вина. Я признаю её.
— И я даю слово: такого больше не повторится. Не будет даже тени интереса к тому, что вы храните в этом ларце.
Вэй Шао всё это время не сводил с неё глаз. Его лицо, изначально смягчившееся, вновь стало жёстким, потом сменилось на удивление, а затем — на явную, болезненную неловкость. Только теперь в нём стало проступать что-то иное — оттенок растерянности, будто прежняя ярость внутри окончательно сломалась.
— Тогда скажи… — медленно произнёс он, — зачем всё это? Зачем при мне открывать замок?
Сяо Цяо смотрела на него спокойно, голос её оставался всё так же уравновешенным:
— Я признаю, что была неправа. Но я не стану молчать, когда меня хотят оболгать. Я не взламывала этот замок. И не позволю, чтобы это повесили на меня.
— Вот зачем я открыла его — при вас. Чтобы вы сами увидели. И поняли.
[1] Девятигранный замок (九宫锁) — разновидность китайского механического замка, основанного на принципе магического квадрата (九宫格), где числа расположены так, чтобы суммы по вертикали, горизонтали и диагонали совпадали (в классическом варианте — равны 15). Тяньган (天干) — «небесные стволы», система из десяти знаков (甲, 乙, 丙, 丁 и т.д.), использовавшаяся в китайском летоисчислении и гадательных системах. В данном случае каждый из девяти замковых сегментов обозначен символом из этой системы, усложняя распознавание и решение схемы.
