Сяо Цяо почувствовала неловкость. Скрывать дальше уже не имело смысла — Старшая госпожа Сюй всё поняла. Мгновением позже она опустила голову и тихо сказала:
— Виновата я, внучка ваша. Вчера вечером в покоях… вспыхнула ссора. Вроде бы и по мелочи — но я, видно, была с характером.
Она говорила покорно, сдержанно, но внутри всё бурлило.
Прошлой ночью, когда она долго не могла уснуть, переворачиваясь с боку на бок, в голове неотвязно звучала та фраза — «Ты — хочешь, чтобы все мы, все мужчины этой семьи — пали к твоим ногам».
С тех пор как Вэй Шао произнёс это, в ней что-то изменилось.
Он не просто вырвался с упрёком — он уверовал, что она способна на это. Он увидел в ней женщину, склонную соблазнять, манипулировать, играть.
Сяо Цяо не знала, как он пришёл к такому выводу. Что именно в её взгляде, в слове, в дыхании с Вэй Янем могло подтолкнуть к этой мысли. И уж тем более — что заставило его столь унизительно притянуть её к себе, показательно разыгрывая сцену «счастливого брака» перед братом, а потом — сорваться, как безумец, наедине.
Но одно она знала точно.
Он верит, что между ней и Вэй Янем было что-то недостойное.
Её и вправду мутило от той фразы. От самого того, что он это подумал. И, не сдержавшись, она дала ему пощёчину. Не думая о последствиях, не боясь — только чтобы остановить. Чтобы не позволить ему смотреть на неё так.
Она выгнала его из комнаты. Но всё же — он вернулся утром. И даже стоял рядом с ней перед Старшей госпожой Сюй, будто ничего не случилось. Значит, не хочет выносить сор из избы. Ни капли. Хочет сохранить лицо — своё и её.
А раз так… сейчас, когда Старшая госпожа Сюй спросила, Сяо Цяо знала: нельзя говорить больше, чем нужно. Иначе этим же лицом можно и пожертвовать.
— Да всё я, — тихо сказала она. — Мы в покоях немного поспорили… по мелочи, по пустякам.
«Пустяки». «Курочка с перчиком». Как будто речь шла не о недоверии, не об оскорблении, а о затупленном ноже или разбитом сосуде.
Старшая госпожа Сюй слушала её, не перебивая. Затем только кивнула и тихо сказала:
— Если даже губы и зубы могут поранить друг друга, то что говорить о молодой чете?
Она погладила кошку, и, будто бы продолжая тот же мягкий тон, добавила:
— Хотя ты и винишь себя, я-то знаю — без его вины тут не обошлось. Он с детства такой, ни на минуту покоя: три дня без дела — уже на крышу лезет. Но если уж разочек его хорошенько приструнить, а потом по-доброму поговорить — память у него сработает, поверь.
Сяо Цяо чуть дёрнулась.
Ей показалось, в словах Старшей госпожи Сюй было что-то… ироничное? Или преднамеренно обтекаемое? Может, она точно знает? Или просто чувствует? Но вникать в это сейчас не хотелось. Хотелось только пережить момент.
Она кивнула — чуть слишком быстро, чуть слишком согласительно. Лишь бы закончить разговор.
Старшая госпожа Сюй с ласковой улыбкой сказала:
— Завтра Сбор Лули. Выйти придётся рано. Уже не рано и сегодня. Кошку оставь — пусть поспит со мной. А ты ступай обратно. Подумай, что предстоит — и хорошенько отдохни. Если он вернётся и опять будет тебе вредить — не бойся, приходи ко мне. Я за тебя вступлюсь.
Сяо Цяо с поклоном поблагодарила и вышла. Вернувшись в западный покой, она, разумеется, застала комнату пустой — Вэй Шао всё ещё не вернулся. Ждать ужин с ним она и не собиралась.
Поела одна.
После — вернулась в спальню, села и, собравшись, начала мысленно разбирать завтрашний день: кто кого встречает, где и когда надо появиться, во что одеться, как вести себя. Повторяла всё снова и снова, как будто репетируя сцену. Не столько от беспокойства, сколько от желания владеть этим днём, контролировать хоть что-то — после той потери контроля, что случилась вчера.
Потом легла спать. Она действительно хотела восстановить силы.
Вэй Шао вернулся глубокой ночью.
Он старался быть как можно тише — ступал осторожно, дышал сдержанно, будто опасался разбудить её. Но Сяо Цяо всё равно проснулась. Просто не подала вида.
Он прошёл в купальню, вымылся, вернулся. Погасил свет. Лёг.
Они спали, как чужие: каждый на своей стороне.
Но Сяо Цяо спала спокойно. Сон её был глубокий, как будто всё лишнее она отсеяла заранее.
На рассвете, когда небо ещё только-только начинало бледнеть, её разбудили едва различимые шорохи: кто-то поднялся с постели.
Вэй Шао.
Он сел. Словно по будильнику. Хотя, судя по времени — и петух не крикнул. Ещё было рано, даже до пятого удара стражи.
Но сегодня — день Сбора Лули. И ему, как и ей, полагалось выйти заранее.
Сяо Цяо приоткрыла глаза — едва-едва. Уголок зрения уловил его силуэт: Вэй Шао сидел на краю кровати, спиной к ней. Глядел куда-то вперёд, на стену, или вовсе в пустоту. Ни одного движения. Будто задумался — или просто не хотел думать вообще.
Внезапно он слегка повернул голову и скосил глаза — прямо на неё.
Полусонная, Сяо Цяо взглянула на него в ответ. Полузакрытые веки, замутнённый рассветом взгляд. Их глаза встретились… на мгновение.
Он отвернулся первым. Словно то, что он увидел, не стоило внимания. Или — наоборот — слишком цепляло.
Сбросил с себя одеяло и встал.
Да, между ними был разрыв. Да, ночь была чужой. Но… раз уж они проснулись — день требовал отыгрывать свои роли. Всё должно было быть как надо.
Сяо Цяо зевнула, откинула одеяло и поднялась. Без лишних слов подошла к двери и распахнула её — впуская служанок, будто всё происходящее не имеет значения.
Обслуживание шло как по нотам: умывание, одежда, причёски. Ни один голос не нарушал тишину. Только плеск воды, шелест ткани и стук посуды создавали фон. Ни она, ни он — не сказали ни слова.
Потом подали завтрак. Деревянный поднос с серебряной посудой поставили на низкий стол. Сяо Цяо, как и прежде, встала рядом на колени, чтобы сопровождать мужа в утренней трапезе.
Мне всегда так жаль, когда они ругаются…