«Вы умеете накладывать иллюзии?» — стоило кому-то задать этот вопрос, как в чёрновороньем болоте тут же вспыхнул громогласный спор:
— А кто их не умеет?!
— Иллюзия — самое простое!
— У меня десять базовых шаблонов! Мужские, женские, старики, дети — на любой вкус, любой рост, вес, цвет глаз и волос!
— Катись!
Среди некромантов романтические отношения, мягко говоря, складывались с трудом. И, как следствие, чтобы хоть как-то порадовать глаз, некоторые из них начинали применять свои «эстетические» наработки на нежити. Линн, например, который всё ещё скитался по миру и находился в процессе усиления своей боевой мощи, был скорее исключением. А вот те, кто уже обзавёлся собственной башней и осел на месте — развлекались как могли.
Кто-то следовал путём «пластики»: делал зомби до ужаса реалистичными, с кожей, почти не отличимой от живой, чуть ли не с телесной температурой. Кто-то предпочитал иллюзии: накинул на скелета маску, и не надо каждый день мыть, расчесывать, переодевать. Захотелось разнообразия — сменил скин. А особо изобретательные совмещали оба подхода — накладывали иллюзию на зомби: и вид, и ощущения как у живого, и никакой возни.
Некроманты, надо сказать, были не просто сильными в бою. Им легко было притащить с поля боя качественные… «образцы». Поэтому с шаблонами — никогда проблем не возникало.
Да и значительная часть визуальных ассистентов, которые продавала школа трансмутации, на треть состояла из разработок некромантов.
Разговор, как и положено хорошей встрече гиков, быстро скатился в демонстрацию «коллекций» — у кого зомби красивее, у кого скелет функциональнее. Плюясь слюной и пускаясь в ожесточённые нападки на чужие вкусы, мастера оживления забыли, зачем вообще собирались. Ведущий совещания пару раз прокашлялся, пытаясь вернуть всех в русло, но был благополучно проигнорирован.
Грэйт о происходящем в чёрновороньем болоте, конечно, не знал. А если бы знал — точно бы заказал пару десятков:
«Мне бы скелетов помощников — убирать, носилки таскать, расходники носить… Только в облике медсестёр! Оплата — пенициллином!»
Да он бы в лепёшку разбился — лишь бы найти себе хоть каких-то помощников! Больница страдала от хронической нехватки младшего медперсонала. Уже давно он использовал студентов-магов как санитаров и медсестёр. И самого себя — как ассистента в операционной. Грустно.
Но сейчас было не до этого. Грэйт собрался с духом и снова нырнул в адскую круговерть:
Осмотр больных — анализ клинических данных — операции. Операции — анализ — осмотр. По кругу. Бесконечно.
Особенно сейчас — ведь это был первый в истории этого мира случай масштабного применения пенициллина. Все побочные эффекты, эффективность, взаимодействие с телом — всё это нужно было фиксировать до мельчайших деталей!
— Уф… Людей мало, дел море… Надёжность данных — одна головная боль! — простонал Грэйт.
Такого темпа он совсем не планировал. Согласно его изначальному плану, после завершения синтеза и успешных испытаний на животных, пенициллин следовало бы обкатывать в ограниченных условиях — скажем, в военных лагерях или портах, где пациенты находятся под контролем. Лучше в гарнизонах: удобно отслеживать динамику.
Но вспышка кишечного сибирской язвы изменила всё. Пришлось сразу переходить к массовому применению, причём даже не по инструкции. Да, мышечные инъекции вместо капельниц — риск. Но выбора не было. Грэйт полностью положился на сбор данных — между операциями выкраивал минуты, чтобы проверять пациентов и следить за реакцией.
И при этом…
— Вы, пожалуйста, следите, чтобы пациенты не кусали градусники! Там ртуть! Ртуть, понимаете?! Отравление — и привет, смерть!
Грэйт только молился. Хоть какому-нибудь Богу. Лишь бы пенициллин сработал, лишь бы не появлялась резистентность, лишь бы не случилось чего хуже. Но, как оказалось, даже Боги — особенно Бог Природы, в которого он, честно говоря, особо не верил — не спешили ему помогать. Напротив. Подкинули ещё одну проблему:
— Всё подтверждено. Водоснабжение двенадцати жилых домов заражено — от источника до каждой трубы, — сообщил Джонни Коллин, глава отдела чрезвычайного реагирования. Он остановил Грэйта прямо в перерыве между операциями, лицо было мрачным. — И что теперь делать? Нужно ли полностью менять водопровод? Всё имущество больных — сжигать? А с источником? Просто пролить дезинфекцию?
Грэйт скривился, словно у него разом заболели зубы.
Сибирская язва — это вам не холера. Тут нельзя просто насыпать побольше отбеливателя. Споры этой заразы могут жить десятилетиями, их не берет ни обычный жар, ни обычное пламя.
— Как врач, я могу лишь рекомендовать. Болезнь крайне опасная. Лучшее — полная дезинфекция, — он поморщился и, потирая виски, загибал пальцы:
— Разобрать водопровод и сжечь в литейной — хоть до медного расплава. — Все вещи больных, трупы, предметы обихода — в огонь. И не каким-нибудь «Огненным касанием», а Рукой Дракона. Обязательно в закрытых печах — споры нельзя распылять. — Даже землю у источника воды — тоже прожечь «Рукой Дракона».
Чем дальше он говорил, тем мрачнее становилось лицо Джонни Коллина. В конце концов, тот не выдержал:
— Так что, сжечь всё дотла, да? Дома, вещи, мебель? Пригласить архимага, и пускай жахнет запреткой на район? А люди жить где будут? Всё бросить?
— Ну… да… Если по-честному — это был бы самый безопасный способ… — протянул Грэйт, и тут же сник. Он ведь и сам когда-то был беден — знал, что значит потерять всё нажитое. А сейчас — эпидемия, работы нет, средств нет… Как восстановиться?
— Кто вообще этот чёртов маньяк, что устроил заражение… Эх, вот бы заставить его возместить убытки… — пробормотал он, почти себе под нос.
Джонни выдержал паузу и только кивнул:
— Большие маги уже ведут расследование. Если удастся найти виновного — пусть расплачивается за всё.
Вот только… по опыту Коллина, такие преступники — обычно не из богатых. Скорее — нищие отчаянные люди, потерявшие всё, кому терять уже нечего.
А пока они надеялись на справедливость, действия Архимага Эдгара, который находился на острие поисков — сталкивались с совсем другими трудностями: — Этот способ наложения проклятия… совсем не наш. — Мы проводим эксперименты только в лабораториях. — Да и никто из нашей школы за последнее время не покидал башню. Мы все были внутри…
