Именно со свадьбы Синь Юнь и Чжэна Тяо началась новая мода в Фэйхуачэн: при сватовстве женихи стали давать клятву взять в жёны лишь одну женщину — на всю жизнь.
Разумеется, на такие клятвы решались в основном выходцы из бедных семей. Им и без того было трудно добиться брака, а порой, добившись успеха, они выгоняли жену, что поддерживала их в нищете, и брали новую, знатную. Теперь же, чтобы убедить семью невесты, они писали обеты на бумаге: если впоследствии осмелятся взять наложниц или бросить жену после обретения богатства — всё нажитое имущество отойдёт женщине.
Такой подход пришёлся по душе многим женским дворам, и потому некоторые дочери знатных домов, рождённые не от главной жены — стали сами искать себе мужей среди выходцев из бедных семей, лишь бы те были толковыми и… обещали верность.
Когда это движение набрало силу, юноши из великих родов — не на шутку взбунтовались.
— Все эти “всю жизнь с одной”, “один на двоих путь” — не более чем сказки для бедняков, чтобы обольстить наивных девушек из хороших семей! — возмущались они. — Разве может мужчина всю жизнь с одной женщиной прожить?
Но вот беда: стоило им заговорить — и в их собственных домах жёны начинали смотреть с завистью на чужих женщин, которым такие мужчины действительно попадались.
С такими настроениями… как тут жить спокойно?
Некоторые сановники пытались было пожаловаться во дворце, но с удивлением обнаружили: с тех пор как да сы женился, он действительно не проявлял ни малейшего интереса к другим женщинам, а с сы-хоу у него сложились по-настоящему тёплые, крепкие отношения.
Поняв, что на этом пути ничего не добиться, чиновникам оставалось только проглотить обиду и возвращаться домой, где их ждали ссоры, упрёки и нескончаемые капризы.
Многих мучил вопрос — с чего вдруг всё это началось? Откуда такая волна?
А Мин И, сидевшая в звериной повозке, летящей в сторону Чжуюэ, лишь улыбалась, не отвечая.
Её свадебный подарок Синь Юнь был весьма необычен: сто поэм, написанных знаменитыми учёными и поэтами, восхваляющих её достоинства, редкое обаяние, а заодно и Чжэна Тяо — за то, что остался верен себе, что поставил свою супругу с собой на одну ступень, что уважает её, как равную.
Стихи восхищались тем, как они идут рука об руку, и утверждали: подлинная любовь такова — если однажды сердце разойдётся в стороны, сперва будет развод, а уж потом — новый союз. Никогда — двойное ухаживание и двуличие.
Когда сы-хоу и да сы города подают такой пример — как простому народу не захотеть последовать?
Тем более, что в городах мужчин всегда было больше, чем женщин. И привычная одному мужу — множество жён модель приводила к тому, что женщины уходили только в знатные дома, а у выходцев из бедных семей не оставалось шансов на продолжение рода. Постепенно все начали понимать: один муж и одна жена — это… справедливо.
И пока новая волна ещё только нарастала, Мин И ловко закрепила её законом — добавив пункт об одной жене в общие регламенты шести городов Цинъюнь.
Сама же, держа за руку Цзи Боцзая, прижала его ладонь к печати соглашения Цинъюнь.
Её жест, по всем правилам этикета, был чересчур вольным — даже слегка дерзким. Но Цзи Боцзай, вопреки ожиданиям, не рассердился. Наоборот — губы его тронула лёгкая, почти невольная улыбка.
— А это, выходит, ты теперь просишь меня о чём-то? — с ленивым прищуром спросил он.
Мин И ответила с совершенно серьёзным видом:
— Что ты, нет и в мыслях. Я ведь только для твоего же блага стараюсь: если в шести городах браки станут равными, а потомство — стабильным, у императора будет долголетнее правление и мирный народ.
Сказано было складно и разумно. На деле же — она просто не хотела оставлять ему ни малейшего шанса.
Цзи Боцзай тяжело выдохнул и, после короткой паузы, сказал:
— Завтра в час мао (5-я утра) будет «Серебряный диск, затмевающий солнце». Я приказал поставить жаровню в комнате, чтобы было тепло…
Мин И подняла бровь:
— С чего бы это — смотреть на луну из комнаты? Раз уж приехали сюда, ясно же, что надо на крышу — там весь смысл.
Он замолчал. Долгое, густое молчание повисло между ними. Потом он отвёл взгляд и, словно сдавшись, пробормотал:
— Ну, иди. Смотри с крыши. Я останусь в комнате.
Что это с ним? Вдруг на ровном месте — как будто обиделся?
Мин И не могла понять, почему он так упрямо хочет остаться в помещении. Но и подстраиваться под его странные настроения она не собиралась. Раз так — пойдёт сама.
«Серебряный диск, затмевающий солнце» — редкое зрелище, доступное только в Чжуюэ: когда восходит утреннее солнце, а луна ещё не скрылась, и огромный лунный диск нависает над горизонтом, отражая свет столь ярко, что кажется, будто он сияет сильнее солнца.
Раньше, когда они приезжали в Чжуюэ, всё было связано с состязаниями — не до того было, чтобы любоваться местными красотами. А теперь, наконец, появилась передышка.
Цзи Боцзай сам предложил ей полюбоваться знаменитым небесным явлением, сам привёз… но вот на крышу с ней идти отказался.
Мин И стояла на кровле, покрытой черепицей, и вглядывалась в даль, где угасающее солнце вело неравный бой с ярким серебряным диском луны. Чем более величественным было это зрелище, тем более оно вызывало в ней чувство досады.
Наверняка он опять за своё — решил сыграть в «оттолкни, чтобы притянуть», нарочно показывает холодность, чтобы я сама пришла к нему… Хитер, как всегда.
Но в это самое время внутри дома Цзи Боцзай, сидя у стола, молча выпивал большую чашу горького настоя, которую только что принесла служанка.
Он всё ещё был не в форме.
