— Не все такие жестокие к себе, как ты.
Верно. Когда служанка ставит на стол три блюда и суп, трудно оставаться стройной.
— Всё равно не понимаю, как можно довести себя до такого, — сказала я.
Мэй засмеялась:
— Зачем тебе понимать? Самая завидная ведь ты — муж чужой женщины шлёт тебе цветы.
— У него свои намерения, — зевнула я. — Разве теперь нельзя даже цветы послать?
Цветов я не видела уже давно.
— Есть новости? — спросила я.
— Нет.
— А твоя любовь?
— Как обычно, — ответила Мэй, не желая распространяться.
Моя учительская жизнь текла по‑прежнему. Мы со студентами жили в тоннеле времени, день за днём, между Диккенсом и Лоуренсом, ища истину. Греческие мифы были для них единственным окном в человеческую природу.
Раньше я даже объясняла, как лечить прыщи, чуть не стала ведущей женского журнала. Теперь — ничего лишнего.
— Мисс Лин, — сказала Хэ Чжанчжу, — отец в итоге не женился на той женщине.
Я подняла глаза — удивилась.
— Почему?
— Счёл, что она ему не подходит.
— После того как решил жениться?
— Да. Она хотела только денег, а у неё был другой. Отец рассердился и уехал в Нью‑Йорк.
— Теперь ты одна дома?
Она пожала плечами:
— Я всегда была одна.
— Та женщина… — я прикусила язык. Чжанчжу — ученица, не подруга.
— Она певица.
Я не удержалась и рассмеялась.
— Теперь понимаешь, почему я так противилась? — спросила Чжанчжу.
— Всё же, если отец её любил… зачем тебе было вмешиваться?
— Мисс Лин, вы отдалились от меня, правда? Вы сердитесь на нас?
Живя, каждый глотает обиды. Без них не бывает язв желудка.
Теперь я самостоятельна — и материально, и духовно. И это приятно. Приятно? Да.
Я больше не боюсь.
— Подумай о своих уроках, — сказала я Чжанчжу официальным тоном. — Сейчас тебе нужно сосредоточиться только на учёбе.
— Папа говорит то же самое.
— Ты счастлива теперь? — поддразнила я.
Она рассмеялась:
— Конечно. Но, мисс Лин, думаю, это ваша заслуга.
— Какая же? Разлучать людей? — усмехнулась я.
В субботу днём я одна смотрела телевизор, когда зазвонил дверной звонок. В такое время это могла быть только Мэй — наверняка заехала, устала от прогулок и решила заглянуть. Я пошла открывать, предвкушая её фрукты: она никогда не приходила с пустыми руками.
Но за дверью стояла незнакомая женщина.
— Здесь двадцать восьмой дом, двенадцатый этаж, — сказала я. — Подъезд А.
— Здесь живёт Лин? — спросила она на смеси тайваньского и кантонского.
Я не питала предубеждения к тайванькам, просто они казались мне существами иного рода — говорить с ними было невозможно.
— Да, — ответила я по‑путунхуа.
Она сразу перешла на тот же язык:
— Вы говорите на путунхуа? Отлично!
— Говорю лучше вас, — холодно заметила я.
Она поспешно добавила:
— Я тоже окончила университет.
Я усмехнулась:
— Я вас даже не знаю и не собираюсь впускать. При чём тут ваш университет?
— Но вы знакомы с Хэ Дэчжаном, верно?
— Да, встречала его несколько раз.
— Предупреждаю, не смейте отнимать у меня жениха!
— Кого? Хэ Дэчжана? — я округлила глаза.
— Осторожнее! У меня в Гонконге есть влияние!
— Правда? Губернатор — ваш отец? Или вы ездите в машине главного прокурора? — рассмеялась я.
— Берегитесь! — она забарабанила по железной двери.
— Как ваше имя?
— Цянь Линлин, — ответила она. — И что?
— Отлично. Полиция с вами поговорит, — сказала я и потянулась к замку.
— Эй, эй! — заволновалась Цянь Линлин.
— Вы совершили угрозу, — сказала я спокойно. — Я жительница Гонконга и плачу налоги. Подумайте хорошенько: я не только говорю по‑путунхуа лучше вас, но и в суде по‑английски объяснюсь куда яснее.
Я захлопнула дверь, взяла телефон и набрала справочную, чтобы узнать номер ближайшего участка.
Звонок снова зазвенел. Я знала — это она. Набрала номер полиции, коротко объяснила, что у двери меня преследует женщина, и попросила прислать наряд. Держа трубку, дала им послушать, как за дверью бешено жмут кнопку.
Я оставалась совершенно спокойной.
Вскоре пришли полицейские.
— Откройте, мисс, — сказали они.
Я открыла. Цянь Линлин стояла между ними, побледнев. Несчастья не приходят сами — человек сам их зовёт.
Я поехала с ними в участок, подала заявление и предъявила удостоверение личности.
— Я преподаватель средней школы, — сказала я.
Певица возразила:
— Но дочь моего жениха сказала, что его новая возлюбленная — она! — и ткнула в меня пальцем.
Полицейский ответил:
— Как бы то ни было, вы не имеете права приходить в частное жильё, звонить и угрожать. Если из‑за вас пострадает человек физически или морально, вас привлекут к ответственности.
Цянь Линлин побелела от страха.
— Прошу вызвать кого‑нибудь из семьи Хэ, — сказала я. — Это касается моей репутации.
— Хорошо, — ответили они и позвонили по адресу Хэ.
Скоро привезли Чжанчжу.
— Ты ещё не достаточно мне доставила хлопот? — сказала я ей.
