Ань Цзю чуть смягчилась. Ей почудилось, будто одинокий корабль, долго блуждавший в бурных водах, вдруг увидел тихую гавань. На миг ей захотелось согласиться, но она лишь сжала губы и промолчала, напоминая себе: назад пути нет.
Мэй Тинчжу вернулась, держа в руках резную шкатулку, и поставила её рядом с Ань Цзю.
— Посмотри, — сказал Мэй Чжэнцзин.
Ань Цзю открыла крышку и увидела несколько ветхих свитков.
— Чтобы не повредить подлинник, — пояснил он, — в роду сделали три копии. Это одна из них, можешь взять.
— Полный свод? — спросила она.
— Быть может, да, а может, и нет, — не стал скрывать он. — Но обещаю: если найду недостающие части, велю доставить их тебе.
Ань Цзю, привыкшая разбираться в боевых трактатах, быстро пролистала страницы, затем убрала свитки и вынула из-за пазухи нефритовую подвеску, положив её на стол.
Все трое в комнате сразу помрачнели. Они узнали её. Это был талисман прежнего главы рода. Особенно Мэй Тинчжу и Мэй Тинъюань: они видели его каждый день, и для них этот нефрит был словно сам отец.
— Прощайте, — сказала Ань Цзю и вышла.
Она держала спину прямо, настороженно ожидая, что кто-то попытается отнять у неё свитки, но до самых ворот никто не последовал за ней.
В зале Мэй Тинъюань бросилась к столу, схватила нефрит и разрыдалась, уткнувшись лицом в ладони.
— А-Юань, — Мэй Тинчжу обняла её, закрыла глаза и тихо гладила по спине.
Мэй Тинъюань вдруг зарыдала в голос.
Мэй Чжэнцзин отвернулся, сжимая подлокотник кресла.
Когда слёзы иссякли, Мэй Тинъюань спросила:
— Шестой дядя, четырнадцатая Мэй сама хотела порвать с нами. Зачем ты всё ещё к ней благоволишь?
— Она не проста, — ответил он, глядя на белый лунный свет за дверью. — Раз сумела проникнуть сюда, и никто из нас не заметил, значит, не рядовая она. А свиток…
Он перевёл взгляд на Мэй Тинчжу. Та поняла без слов.
— Последний том я оставила, — сказала она.
Мэй Чжэнцзин кивнул. Когда-нибудь, отдав ей этот свиток, он сможет назвать это милостью. Пусть не тронет её сердце, зато, возможно, она сделает для рода Мэй хоть одно дело.
— Дядя, а в Башне есть что-нибудь, что поможет возродить наш род? — спросила Мэй Тинчжу.
— Есть, — вздохнул он. — Там не только богатства, накопленные за сто лет, но и тайный свиток с перечнем сил, что Мэй взрастили в тайне.
— Хорошо, что четырнадцатая Мэй не позарилась на это! — воскликнула Мэй Тинъюань.
— Даже если бы позарилась, не смогла бы войти, — усмехнулся Мэй Чжэнцзин. — Я с детства знал тот подземный ход, но теперь и сам блуждал бы там днями. Помню, однажды пропал на несколько лет. Вы думали, я странствовал, а я был заперт внутри. Там есть чаща, плоды, дикие звери и птицы. Голод не страшен, но не повезёт — останешься там навеки.
— Старший брат тоже уходил странствовать… неужели он… — Мэй Тинъюань побледнела, вспомнив Мэй Тинцзюня.
В храме он заслонил её собой и пал под выстрелом синего арбалета, превратившись в кровавое месиво. Этот миг навсегда отпечатался в её памяти. По ночам, просыпаясь в холодном поту, она вновь видела ту сцену всё яснее, чем прежде. Даже забытые тогда детали всплывали с пугающей отчётливостью.
Время стирает многое, но иное делает лишь глубже.
Луна клонилась к западу.
Ань Цзю бродила по городу. К рассвету Хэ Цай нашла её и сообщила, что задание выполнено.
Теперь можно было отдохнуть несколько дней, заняться Мэйцюань. Ань Цзю вздохнула про себя.
— Сестра? — раздался за спиной знакомый голос, когда она уже собиралась ускорить шаг.
